Эссе о русском языке

№ 18 (333) от 14.05.2007, Мегаполис
Мурад АДЖИ

Интерес к истории нарастает, о чем сужу хотя бы по своим книгам: который уж год они бестселлеры. Правда, те, кто сжился с «официальной» историей, принимают их с недоверием, ворчат, но читают: влечет логика построений, а она проста. Я утверждаю, история России (и не только ее!) началась не в IX веке, не с мольбы славян «приходите княжить и владеть нами», а до Великого переселения народов. У ее истока стояли жители Древнего Алтая, наши предки, создавшие великую степную державу Дешт-и-Кипчак и утвердившие ее власть от Байкала до Атлантики. Им платили дань Западная Римская империя, Византия, Китай, что уже говорит о многом.

Автобиография

Я, Аджиев Мурад Эскендерович (Мурад Аджи), по национальности кумык, родился 9 декабря 1944 года в Москве. В 1969 году досрочно окончил географический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова и был принят в целевую аспирантуру. Кандидат наук, доцент. Служу науке – экономической, социальной и исторической географии.

Тема моей диссертации связана с экономико-математическим моделированием при освоении Сибири, после защиты работал в Министерстве цветной металлургии СССР, в отделе экономического прогнозирования.

В 1975 году был избран по конкурсу на кафедру географии в Финансово-экономический институт (ВЗФЭИ), где проработал почти пятнадцать лет. За эти годы, кроме основной работы, занимался научной журналистикой, вел передачи на телевидении. Пожалуй, есть что вспомнить. Не было темы, тогда не интересовавшей меня: физика, химия, экономика, медицина, этнография, история, техника, энергетика, театр, литература… Не заметил, как стал автором более четырехсот статей и трех десятков научно-популярных книг, в том числе для детей и юношества.

Ныне сам удивляюсь своей беспечности, которая, видимо, свойственна молодости. Но… что сделано, то сделано: время оттачивало мое перо. Среди тех книг выделил бы все, каждая давалась кровью и потом, особенно «Сибирь: ХХ век», вышедшая в издательстве «Мысль» в 1983 году. Она, тщательно отредактированная, своей невинной правдивостью вызвала гнев ЦК КПСС, я оказался в «черных» списках. И если бы не чехарда во власти, последовавшая за смертью Брежнева, все кончилось бы для меня катастрофой, полным крахом. Однако Бог миловал. Правда, докторскую диссертацию защитить не позволили.

В 1989 году я окончательно поставил крест и на диссертации, и на кафедре – ушел в журнал «Вокруг света», там провел не одну экспедицию, будучи начальником и рабочим в одном лице, делал фотосъемки, писал очерки о жизни малоизвестных народов. Те очерки и привели к новой теме, которая определила всю мою дальнейшую жизнь.

Я занялся историей своего народа – кумыков. Нас, как карачаевцев и балкарцев, относят к числу малых народов, «официальная» наша история начинается с XIX века, то есть со времен завоевания Кавказа Россией. А что было раньше? Об этом я написал серию очерков. Они легли в основу книги «Мы – из рода половецкого!», вышедшей в 1992 году в Рыбинске. Увы, по сигналу «сверху» за эту книгу меня тут же уволили из редакции.

Тогда и родился Мурад Аджи – профессиональный писатель, свободный человек.

В настоящее время я работаю на Международный благотворительный фонд «Святой Георгий» («Джарган»). Живу в Москве.

Взято из официального сайта Мурада Аджи

Тот древний народ был известен под разными именами. Гунны, готы, кипчаки, половцы, печенеги, тюрки, германцы… более тридцати имен. И все правильные! Ведь имя жило столько, сколько лет находилась у власти правящая верхушка, орда, потом его меняли. Существовал целый ритуал выбора правителей, а значит, смены имени. В том особенность степной «этнографии» и кажущаяся многоликость степного народа.

Здесь очень важно понять: культура Степи не менялась, после прихода новых правителей она жила с той же верой, со старыми адатами. Традиции оставались священными, джигит там всегда был братом джигита, как бы ни называли его.

Скажем, о германцах я пишу: «они строили такие же города, как другие степняки, иначе не умели. Один из них – Кале, по-тюркски – «крепость», «город», «укрепленное место». Но поражает не это, немцы единственные в мире, кто в силу врожденного упрямства сберег имя Дешт-и-Кипчак в своей топонимике. В их Deutsch отзвук далекого тюркского оригинала». Спорно? Вовсе нет. В средневековье страну германцев так и звали Гунния, там правили последние каганы тюркского мира – Гогенштауфены.

Или: «степняки дали миру Единобожие – веру в Бога Единого (Тенгри), принесли религию на Средний Восток, в Индию, Северную Африку, Европу», – утверждаю я. Скажите, а это совпадает с тем, что мы знаем из «официальной» истории?..

Или: «Казахстан – один из наследников Великой Степи, в XVIII веке он назывался Дешт-и-Кипчаком. Последний, уцелевший тогда осколок державы Аттилы. И теперь забыл о том». К сожалению, забвение прошлого стало традицией, более двухсот университетов Европы давно во власти иезуитов, там свет правды преобразуют во мрак невежества. Отсюда искажения в истории народов, забвение целых исторических эпох… И с этим тоже не поспорить, доказываю я в своих книгах.

Вот, например, сейчас, в Год русского языка, уместно спросить: на каком языке мы с вами говорим, уважаемые читатели? Предупреждаю, ответ не столь очевиден, как кажется поначалу. Да, язык назовут русским, а так ли это? В Х веке русским языком считали язык скандинавов, потому что их звали русами – их, жителей Швеции, что следует хотя бы из «Бертинских анналов», из очень авторитетного документа той эпохи!

Куда же делся тот старый русский язык и откуда взялся этот, новый, на котором мы говорим?.. Факты – вещь упрямая. Но они и ценны тем, что они – факты, а не вымысел.

Оказывается, с 372 года Восточная Европа была областью Дешт-и-Кипчака, или Великой Степи, и говорила она по-тюркски. Не по-русски. О том известно мировой науке, но нам в школе не сказали и слова правды, хотя сохранились письменные памятники тех лет, которые не исчезли, нет, они – вехи Великого переселения народов. Их сознательно не замечают.

Сохранились и люди – носители древних языковых традиций. Тоже не исчезли. Целые народы. Чуваши, казахи, татары, башкиры, гагаузы, гуцулы и другие, но о них мы знаем как об отрыжке татаро-монгольского ига. А это неправильно – жить с искаженной историей, тогда и реальность увидишь искаженной, враждебной, униженной.

Замечу, в IV веке на языке Великой Степи заговорила едва ли не вся Европа, потому что наши предки подчинили ее себе. По крайней мере, последним римским императором был сын духовника Аттилы, тюрк. Новая аристократия Европы была из степняков. Да что аристократия… После Великого переселения народов каждый второй европеец считался из «варваров», на это указывают все демографические сценарии и древнеанглийский, древнефранцузский, древнегерманский язык. Они же «написаны» алтайским руническим письмом! Одинаковые. Как на Алтае, так и в Европе.

Это, конечно, можно не замечать, но нельзя скрыть.

Главенство культуры степняков в Европе продолжалось вплоть до инквизиции, которую в XIII веке начала Римская церковь. Черное открыли время. На кострах Европа сжигала свою память, а с ней – библиотеки, людей… Но, освобождаясь от степного наследия, назвала его по-тюркски же – «ересь» (буквально, «то, что следует отвергнуть»). Иначе и не смогла бы.

В XVI веке рука инквизиции дотянулась до Московской Руси, в Риме ту политику назвали Missio Moscovitica, Третий Рим. То была смерть Великой Степи, смерть вольного степного народа! В российских историях ее имя – Смута. Государственный переворот, до сих пор не осмысленный русским обществом. А случилась трагедия национального масштаба – убили, растерзали степной народ, низвели до дикарского уровня его культуру.

Иезуиты Смутой вытравили законных властителей Рюриковичей, создав вакуум правления, привели на престол Романовых, своих ставленников. Больше того, учинили церковный раскол, расправу над старой верой и старой аристократией. Тогда степняков, повторяю, единый (!) некогда народ, разделили на русских и татар и потом делили еще неоднократно на славян и неславян, о чем я ясно написал в книге «Азиатская Европа».

Западу удалось-таки закабалить Великую Степь.

План Missio Moscovitica действительно удался… Перестраивая на свой лад Московскую Русь (вернее, уже славянскую Россию!), иезуиты создали славянам новый язык, чтобы те скорее забыли свое прошлое. Вот почему русские не знают языка своих предков, например, Ивана Грозного и его современников, не читают книг из их библиотек, которые не исчезли, нет, – просто их разучились читать.

Новый язык так и нарекли «славенска диалект», или «говор», для Москвы то был чужой язык. Тут сполна пригодился опыт создания «славенска» диалектов для Болгарии, Украины (Киевской Руси), Польши, Чехии и других, прежде тюркских стран. Иезуит Лаврентий Зизаний был автором тех темных дел. Потом ему очень помог Мелентий Смотрицкий, вернее учебник «Грмматика словенския правилное сынтагма», написанный в 1618 году, в самый разгар Смуты, и принятый новой московской властью на ура…

Обращаю внимание, читатель, на хитрость: учебнику дали тюркское название, иного не поняли бы тогда в Москве! Слово «грма» значило «ломание, или превращение уродливого в красивое», то есть «добиваться единства звука и слова». И другое слово, «сынтагма», в названии тоже тюркское – его перевод «прикрепление составной части», то есть «соединение слов» в нашем случае. Факт, открывающий глаза на многое.

Оппонентам советую его тихо проглотить, как глотают горькое лекарство, и уж не утверждать, будто эти слова греческие. Не надо.

В греческом языке более половины слов тюркские. С VII века стало так! С указа императора Юстиниана, который в VI веке ввел в обиход греко-варварский язык как официальный язык Византии. То был язык армии и власти, где главенствовали тюрки. Это хорошо известный факт греческого языкознания… Зная его, понимаешь, далеко не случайны ссылки на якобы греческое начало едва ли не каждого второго русского слова, хотя, казалось бы, – где греки, а где русские. Они никогда и рядом не жили!.. Но все имеет свое объяснение.

Когда в Москве уладили теоретические вопросы, связанные с новым языком, встал вопрос о письменности – о буквах. И их привезли с Запада, в 1708 году случилось это событие. Тогда русские увидели свою «древнюю» письменность, позже названную кириллицей. Иезуиты же ее назвали не кириллицей, а новоизобретенные русские литеры. На свой, латинский манер… Это тоже документальный факт.

Наконец, были готовы грамматика, словарь, буквы, и приступили к составлению разговорной речи. Задача не из легких. Дело повел Василий Кириллович Тредиаковский, католик из Астрахани, выпускник Сорбонны, будущий академик. Это он, выступив в 1726 году на заседании Российской Академии наук с докладом о новом языке для славянской России, образно говоря, древнее тюркское слово «языгъ» переделал в русское «язык».

Тогда публика впервые услышала звучание «великого и могучего русского языка». И хоть криком кричи, было именно так! Вот почему Тредиаковский – первый русский поэт, автор первого русского романа, первой русской оды. Все просто: сам придумал язык, и сам написал на нем.

Россию в XVIII веке отличало именно двуязычие. Стране понадобился век, чтобы зазвучал голос другого славянского поэта, Александра Пушкина, который первым написал стихи по-русски. Между этими поэтами стояли Державин, Жуковский, они сочиняли по-старому, по-тюркски, потому что иного литературного языка в пору их молодости не было, и потом переводили свои стихи на русский язык. Вспомните, «Я пел, пою и петь их буду, и в шутках правду возвещу, татарски песни из-под спуду, как луч, потомству сообщу…» – это Гаврила Романович Державин. Его стихи – пример авторского перевода на чужой язык, отсюда видимая «неуклюжесть» стиха, кажущаяся «неотесанность».

…Славянский диалект, как кукушонок, выталкивал тюркскую речь из московского гнезда. Для его внедрения открыли церковно-приходские школы, гимназии, университет, академию. Все силы собрали в кулак, чтобы в угоду Западу вытолкать родной язык из России, сделать его забытым, а заодно забытой историю Великой Степи и Московской Руси. Тогда и началась история Казахстана, ставшего по воле иезуитов колонией России, ведь он, все еще называвшийся Дешт-и-Кипчаком, мешал новым хозяевам Кремля, наводил на нежелательные воспоминания… В истории далекие на вид события порой оказываются тесно связанными одно с другим.

Любопытно, в те же годы (если точно, в 1735 году) увидела свет книжка академика Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», а точнее – как писать стихи на новом русском языке. Она ныне хранится в Российской Государственной библиотеке, посмотреть ее сможет любой. Вот самые первые стихотворные строки славянской России, огласили их в том же 1726 году:

Весна катит

Зиму валит.

И уж листик с древом шумит.

Поют птички

Со синички,

Хвостом машут и лисички.

С этих строк и началась русская поэзия, то ранние звуки музы ее золотого века… Вторым по счету русским поэтом России стал Антиох Кантемир, его литературная манера иная, третьим был Ломоносов с его мучительными для слуха одами… И вот тут-то всплывает очень щекотливый вопрос: как же «Слово о полку Игореве»? Древнерусский литературный памятник? Если он написан в XII веке, то должен быть на шведском языке. Или, по крайней мере, на тюркском. Третьего не было.

Настоящая коллизия случилась со «Словом…», неразрешимое противоречие. О том кто только ни спорил, кто ни увещевал. И что?

Исследователи – люди с амбициями, действуют по простейшей схеме, как правило, они ищут ошибки переписчиков в тексте поэмы и исправляют их по своему разумению. Из непонятного текста выуживают понятный, как им кажется, набор звуков и связывают их в слова, слова – во фразы. Не зная языка поэмы, ее переводят, ищут и ищут смысл. И «находят», конечно. Отсюда добрая сотня переводов с русского на русский, что являет пример полного абсурда. Отсюда вседозволенность, с которой переставляли и дописывали фразы, буквы к словам текста. Лишние изымали.

А разве так переводят поэмы?

Иные переводчики «растекались мыслию по древу». Не конфузясь. И никто не спросил, была ли древнерусская поэзия? Не поинтересовался, почему поэма написана по правилам тюркской поэтики? Не усомнился, что, если там нет «ошибок переписчиков»? А есть хороший тюркский литературный язык?.. Отсюда эта обманчивая узнаваемость.

Старинная тюркская литература – тайна российской истории, ею бы гордиться, а ее после Смуты старательно скрывают. Хотя известно, книги в Великой Степи были, и они очень ценились, их берегли, собирали в библиотеки, что отмечали заезжие иностранцы. Однако кто уже помнит о том? Все поросло быльем, но не исчезло.

Чтобы убедить в правоте этих слов, я дал в своей книге «Тюрки и мир: сокровенная история» пример перевода иных строк «Слова о полку Игореве». Ни одной лишней буквы в тексте поэмы не обнаружил. Все на своем месте.

В русском языке действительно с половину слов тюркские или выведенные из тюркского корня. Их тысячи: чугун, булат, деньга, изба, дума, аршин, сажень, икона, монастырь, алтарь, казна, корона, совет, арка, армяк, кафтан, папаха, шуба, епанча, жулик, карандаш, сарай, кирпич, очаг, утюг, товарищ, суп, щи, каша, колбаса, язык… Любая область жизни. Равно как любая географическая зона России содержит тюркские топонимы и гидронимы: Орел, Тула, Тамбов, Саратов, Челябинск, Тюмень и сотни других. Дон, Волга, Ока, Урал, Иртыш, Обь, Енисей, Амур.

Даже само название Русь – тюркское слово… Спорно? Отнюдь.

Дешт-и-Кипчак был федерацией свободных земель, административное деление царской России стало едва ли не полной ее копией, но названной иначе: улус – уездом, ханство – губернией, страна – империей. Столица оказалась в новом месте – в Москве. Но внутренние границы Великой Степи изменились мало. Иные на том же самом месте поныне!

Теперь спросим себя, на каком языке говорил народ новой страны, если ничего, кроме вывески, не изменилось? Допустим, говорил на русском, и иезуитских новаций не было… Но возможно ли такое? Ведь сами люди (их вера, законы, традиции, одежда, меры длины и весов, которыми они пользовались) были и остались теми же: какие в Великой Степи, такие и в России. По-прежнему жили аршин, сажень, фут (пут), верста, берковец, батман, гарнец и другие… Русские слова? Вроде бы.

Однако что означают они? Вразумительно не объяснит никто из русских.

А с древнетюркского языка эти ходовые слова переводятся лучше некуда: аршин – дословно «отделяй тело» («ар» – отделяй, «шин» – тело), то есть длина только вытянутой руки. Сажень (вернее, сашин) – «считай тело», мера длины вытянутой руки вместе с телом. Пут (нога) – длина ступни (между прочим, отсюда – путин, то есть по-русски «путник»). И так далее, и так далее. Все очень просто. Сложным и быть не могло. Меры длины должны быть понятны и доступны простому народу.

Теперь возьмем деньги. Алтын – старинная русская монета, утверждает словарь. Ой, ли? Москва узнала о деньгах от Орды, первые русские рубли были отрубленными (отсюда – рубль!) кусочками серебряной проволоки. У древних же тюрков, когда еще не было Руси, алтын – «золото, золотая монета» – уже был. Между прочим, и «копейка» у них тогда означала мелочь (дословно «перхоть»). И слова «казна», «таможня», «товар» знавала Великая Степь. «Червонец» звучал там как «ширван».

Теперь – еда. Начнем с русской пословицы: «Щи да каша – пища наша». Уточняю: «щи» (по-тюркски «ачи») – кислый суп, «да» означает «и», а «каша» – от степного «кашик» (дословно, «то, что едят ложкой»). Колбаса – «колбас» (иначе говоря, «дави рукой» – так набивают колбасу), гуляш (кул аш) – пища для простолюдинов. Пирог (от «борик») – завернутый, йогурт – сквашенное молоко… Десятки блюд. Замечу, эти блюда были известны Аттиле. Равно как пельмени (дословно, «насыть меня», здесь своя игра слов).

Не менее выразительны примеры со старинной русской одеждой, они вообще убийственные, все из Степи. Штаны, карман, шапка, колпак, кафтан, башлык, сапог, каблук, армяк, шуба, тулуп и много других. Каждое слово имеет перевод, объяснение и показывает особенность тюркского языкознания. Термин, как правило, складывался из двух или нескольких слов, означающих действие. Не просто действие, а то, что ведет к появлению этого предмета.

Еще точнее топонимика, она – характеристика местности или водоема. Например, Ока – дословно «река с течением». Таруса – «сужение реки». Орел – «дорога на подъем»… Вот вам и вопрос, а все ли так уж неизвестно в русском языкознании?

Возьмешь в руки Древнетюркский словарь, и иное тайное вдруг становится явным. Порой даже не ожидаешь. «Белиберда», оказывается, означает «испорченное знание», а слово «зги» в выражении «ни зги не видно» переводится «следочек» (изги). Мразь – по-тюркски «поденщик, батрак». Идиома «навешали всех собак» с собаками не связана, «собак» по-тюркски «цепи и оковы». «Сидорова коза» разумеет не Сидора, а козу, шкуру которой пустят на ремни (сыдыр)… И так далее. Сколько же открывается непонятного прежде.

Соблазнительно, но не спрошу: на каком языке мы с вами говорим? Знаю, пока на разных. Но, может быть, читатель, недовольный моим эссе, сам ответит на вопрос, почему в XIX веке русские писатели многие слова писали и понимали совершенно по-разному? Что, язык не сложился? Или причина иная? А почему вдруг в «древней» кириллице тогда появилась новая буква «Ё»?

Не свидетельствует ли то о младом возрасте русского языка, который начался все-таки с XVIII века? С иезуитов? Что, если, прав Е. Баратынский, утверждая:

Предрассудок! Он обломок

Древней правды. Храм упал;

А руин его потомок

Языка не разгадал.

Гонит в нем наш век надменный,

Не узнав его лица,

Нашей правды современной

Дряхлолетнего отца.

Впрочем, возможно, не нужны возражения, спор, галерея портретов убедит самых стойких моих оппонентов лучше слов. Могу ее привести, но не полностью. Здесь будет Аксаков, Баратынский, Кантемир, Бунин, Пушкин, Кутузов, Карамзин, Тургенев, Чаадаев, Лев Толстой, Тредиаковский, Тютчев, конечно, сами Романовы… Едва ли не вся русская аристократия (более трехсот фамилий!) – тюрки по родословной. Тут и спорить не о чем.

Они и есть забытое культурное наследие Великой Степи, нашей Родины.