Каков он, современный литературный герой? На что способны отечественные издательства? Почему беллетристика все чаще называется вредоносным явлением? Коснемся лишь краешка необъятной темы.

Как ни горько убеждаться в собственном несовершенстве, но уже сам факт признания, что мы не только не самое читающее, а вообще мало читающее общество, можно считать явлением отрадным. По крайней мере, перестали тешиться иллюзией. Сегодня в Казахстане готовится программа по пропаганде чтения.

Но каков будет коэффициент полезного действия? Ну соберутся грамотные люди, скажут друг другу правильные слова о пользе духовного развития. Ну получат педагоги дополнительное пособие о развитии чтения (интересно, что по этому поводу вообще можно нового сказать?). Что придется на долю молодого человека, ради которого акция и затевалась-то? Стократ прав известный режиссер Кшиштоф Занусси, утверждающий, что из лучшего друга сегодняшняя книга превратилась в нечто крайне вредоносное для человека, достаточно взглянуть, каким чтивом забиты прилавки.

Отражать жизнь силами искусства сложно, проще оказалось опустить искусство до уровня нетрезвых посиделок на задворках. Помню три первых абзаца взятого в прокате детектива. В темноте навстречу герою от стены отделяется массивная фигура и матом спрашивает: «Чего тебе тут надо?» — «Ничего», — матом отвечает герой. Не имею понятия, что там было дальше, поскольку немедленно отнес ЭТО туда, откуда взял. Наверное, он всех плохих убил, лишний раз напомнив неискушенному читателю, как проще всего решаются проблемы (дальше логическую цепочку тот сам протянет): и житейские коллизии, и мелкие недоразумения...

Говорят, что читатель сам способен отделить зерна от плевел. Диву даешься, насколько причудливо в одной фразе переплелись непреложная истина и наивный самообман. Да, по выражению Ярослава Гашека, культурный человек может читать все (а низкопробный ширпотреб, пожалуй, и не станет). Да, выбор имеется. В библиотеки СКО, например, регулярно поступает классика, в нынешнем году обновление книжного фонда достигнет одной трети. Но как бы ни гордились мы постоянными читателями, в общей массе их число не так уж велико. Да, в свободной продаже имеются книги, без которых немыслимо детство и отрочество, становление личности. Однако не спрашивайте у продавцов, как часто их покупают, как долго стоят на полках добрые друзья многих поколений, — озноб охватит.

Говорилось и еще будет сказано об этом немало. Вот и недавно в одной из передач по местному телевидению прошла соответствующая беседа. Основной вопрос — как заставить школьника читать? — разумеется, остался без ответа: сопереживание велением не вызывается. Тут интересней обычный для нашего времени поворот мысли: а можно ли ребенка вообще заставлять что-нибудь делать? Вырастет, мол, своим умом до всего дойдет. Простите... Разве кто-то еще сомневается, что возведенная в абсолют свобода превращается в опасный абсурд? Сами по себе растут только сорняки, да вон как шустро вымахивают — выводить замучаешься. В 9—11 лет человек уже имеет шкалу моральных ценностей, и если она оказывается искривленной — в том наша вина. Потому что ее основа закладывается в возрасте, когда ребенок сам еще ничего не решает.

Это мы приносим или не приносим ему 40-тенговые книжечки с парой строк текста и картинкой во всю страницу. Вместе их выучим, рассмотрим, обсудим, вместе перейдем к более сложным понятиям. Не посочувствовал малыш брошенному под дождем зайке — бей тревогу: эта забота важнее любой производственной загруженности! Мы выкладываем 300—400—500 тенге, чтоб прочитать дошколенку о Чипполлино, Емеле, мишкиной каше — и прелесть таких вечеров он пронесет через всю жизнь. Тогда ко времени, когда он освоит грамоту, чтение станет для него естественной потребностью. Но начало выбору, согласитесь, положили мы. А могли сэкономить гроши и время... чтоб толковать потом о конфликте отцов и детей, падении нравов. Забывая, что подобные выступления честнее начинать не со слов «наши дети», а — «мой ребенок».

Валерий МЕРЦАЛОВ

Северо-Казахстанская область