«Аргументы и факты Казахстан» № 20 (728) от 16 мая 2007 г.

 $IMAGE-left1$Чёрную весть о начале войны я встретил в Семипалатинске. Как раз заканчивал первый курс в пединституте. Занятия прекратились. И меня направили в родной аул Ак-Бузау преподавать казахский язык и литературу.
Но особо блеснуть своими педагогическими талантами  не успел. На фронт из нашей семьи в конце 41-го призвали сразу   троих: отца Нуршаиха, его младшего брата  Мигапа и меня. Мой отец был председателем местного колхоза. В детстве батрачил у русского хозяина. Поэтому неплохо знал русский язык. И мне привил уважение к нему. Мою маму звали Мухтар. Дед с бабушкой, видимо, хотели, чтобы родился мальчик. Это была мужественная и волевая женщина. Она собрала нас в дорогу без слёз и истерик. Как и положено солдатке. Отец погиб в декабре 43-го на Украине. Дядя Мигап сложил голову под Ленинградом во время прорыва блокады.
Моя война
Я попал в 100-ю национальную стрелковую бригаду. Незадолго до этого вышел приказ Госкомитета обороны: создавать такие воинские подразделения. Полгода в Алма-Ате мы  ходили строем, учились стрелять и колоть штыком фанерных «фрицев». Долго держали в резерве в Подмосковье. Так вышло, что свою первую награду «Отличник РККА» я получил именно там, ещё не доехав до линии фронта - за образцовые показатели в стрельбе.  И только в ноябре 42-го года  я,  командир первого орудия сержант Азильхан Нуршаихов, принял свой первый бой.  Всю войну  прошёл командиром орудия № 1. Для меня  это счастливый номер. Старался воевать так, чтобы оправдать его.
...Наш артиллерийский дивизион начал артподготовку на рассвете. А всего 25 ноября  я выпустил 203 снаряда. Почему знаю точно? Всю войну я вёл дневники, исписал 17 блокнотов. В них   подсчитал, что проехал на машине, на лошади и прошагал пешком 23 тысячи километров. На передовой был 786 дней.
В первом же бою погиб мой близкий друг, редактор газеты «Лениншiл жас» и командир взвода третьей батареи  Кажим Кушеков. Перед боем он дал мне рекомендацию в партию.
…Его расчётам поставили задачу - подавить пулемёты противника, поддержать нашу  пехоту. Артиллеристы её   выполнили.  Но тут рядом с орудием разорвался снаряд.
Истекающего кровью Кажима пытались отвезти в медсанбат.  А он всё твердил, как в бреду: «Не останавливайтесь!  Идите вперёд!». Его слова я привёл в своём стихотворении «Завещание», которое родилось по горячим - вот уж поистине горячим, кровавым -  следам. «Ни пяди врагу! Ни шагу назад! Так наши традиции велят». Потом эти строчки публиковала из номера в номер рядом с заголовком наша  газета «Сталин ушiн, алга!» («Вперёд, за Сталина!»). Вся бригада,  пять  тысяч человек,  раскрывала свежий номер и вспоминала своего товарища.  А смерть дышала в лицо - в буквальном смысле. Под Великими Луками мы окружили немцев, которые засели в крепости. На выручку им устремились танки. Подбили один, другой. Чувствую: что-то обожгло щёку. А это была пуля снайпера. Пролетела буквально в миллиметре. Оглянулся: мой наводчик Баймулда Канапьянов упал замертво.
И ещё был бой. Начальник  артиллерии бригады  примчался верхом на коне к нам в окопы: «Орудия к бою! Немецкие танки прорвались!». Лошади перепугались, постромки перепутались. Мой ездовой Ахмет Оразов - здоровый мужик. 40-килограммовые ящики со снарядами таскал, как гантелями жонглировал. А тут растерялся, ногу лошади освободить не может. Может, предчувствие было у него. На взгорке попали мы под пулемётный огонь. Сразу потерял я  восемь своих  товарищей и шесть лошадей. Уцелели  вдвоём с наводчиком Адильханом Хусаиновым. Мы с ним потерялись после войны. А потом я разыскал его в Усть-Каменогорске. Уже в 63-м. Он уходил из жизни тяжело, страдал от ран.  Плохо видел, потом ослеп.  Ему я посвятил свою книгу «Песнь любви».
Моя судьба…
…это мои статьи и рассказы, повести и романы. Стихи я начал писать в школе. Первое стихотворение называлось «Я - пионер!» И было настолько патриотичным, что его тут же опубликовала  районная газета. А второе посвящалось Джамбулу в день его 75-летия  и заканчивалось несколько самонадеянно: «Вырасту и стану таким же поэтом,  как Джамбул!» Тогда я ещё не знал, что у каждого в творчестве свой  непомерный  труд и  тяжкий крест.  И стать «таким же» невозможно в принципе.
В поэзии - как на войне. Сила стиха не зависит от звёзд на погонах. И порой  простой солдат в бою значит  не меньше, чем  командир.  Видимо, именно так рассудил наш комиссар бригады Сактаган Баишев, когда я обратился к нему с просьбой откомандировать меня в офицерское училище. «Ты здесь нужнее, сынок! Ты - поэт.  Это самое высокое звание. А командир орудия  из тебя уже получился».
И я видел, что это не просто слова. Газеты с моими стихами люди хранили вместе с письмами из дома, заучивали наизусть.
Жизнь и смерть, любовь и война - это  темы моего творчества. Огромной творческой удачей считаю встречу с Бауыржаном Момыш-улы. Это был очень непростой человек - грубоватый, но справедливый. Я, конечно же, читал  повесть о нём, которую написал Александр Бек.   А вот знакомство наше состоялось весьма необычно. Это было на декаде казахской литературы и искусства в Москве, в 58-м.  Мне его показал однокурсник, сотрудник одного из  академических институтов. Я подошёл к нему: «Товарищ полковник, разрешите обратиться?». Блеснул острым взглядом из-под насупленных  бровей: «Обращайтесь». - «Хотим  с вами сфотографироваться». - «А ты  воевал?». - Так точно, на  Калининском фронте». Я уже знал, что во время войны  нас с легендарным Бауыржаном разделяли всего 60-80 километров. Но встретиться тогда так и не удалось. Суровый полковник немного оттаял и  разрешил навести камеру. А вот  с другом моим фотографироваться не  захотел.  Для него мужчина, не прошедший фронт, как бы и не существовал  вовсе…
Потом мы познакомились поближе. Но только спустя 28 лет  вышла моя книга «Истина или легенда» - об этом великом воине с душой упрямого и романтичного подростка. Не скрою, меня интересовали люди, отличившиеся на войне. Я написал о героях Советского Союза Маншук Маметовой, Малике Габдуллине, Махмете Каирбаеве, Толегене Тохтарове и Толене Кабылове. Выбирал их не потому, что они отмечены самой высокой наградой страны. Я понимал, что в самом факте награждения всегда есть элемент случайности. И в то же время хотелось понять, почему господин Случай выбрал именно их.
Я никогда не верил, что погибну на войне. В партбилете  у меня всю войну хранилась справка об окончании первого курса пединститута. И как только я вернулся с фронта, сразу же поступил в университет. Стал сначала журналистом, а потом   писателем. В советское время мои книги были востребованы. Я получил государственную премию имени Абая, мне присудили звание  народного писателя.  Но вот рухнул Союз. И я… замолчал на десять лет. Не мог найти деньги для издания своих книг.
А потом  пришёл ко мне молодой человек и попросил разрешения издать две   книги. «Я рос вместе с ними. Они сделали меня человеком. И теперь хочу вернуть свой долг». Я заплакал. Слёзы текли у меня из глаз, а я не мог их остановить. Слишком долго копилось  моё отчаянье. Отчаянье писателя, разлучённого с читателем. Нашёлся ещё один добрый человек, который помог издать сразу  десятитомник. Значит,  не зря я корпел дни и ночи  над своими блокнотами и рукописями.
Моя любовь
 Мне повезло. Я встретил и полюбил  прекрасную девушку -  однажды и на всю жизнь. Мы познакомились с Халимой в Семипалатинске. Она рано осиротела, потеряла отца и мать в голодном 32-м году. Наш институт и её школа находились на одной улице. Договорились встретиться после войны и соединить свои судьбы. Когда она окончила школу,  то попросилась на фронт.  Её направили в Сибирь на курсы радисток. Готовили к диверсионной работе. Но Халима  тяжело заболела. И её комиссовали.  Вернувшись домой,  она порвала «белый билет» и снова начала осаждать военкомат. На этот раз её направили в Москву. В управлении цензуры требовались девушки-казашки. И она там служила до конца войны. 
Самый пронзительный эпизод войны - наша встреча в Москве. Нас, троих казахстанцев, отправили на родину добывать провиант для фронта. Путь лежал через столицу.  Разыскал её на  Главпочтамте, где она тогда работала. О том, чтобы пойти погулять или посидеть в кафе, не было и речи. У нас был только час. Мы просто сидели рядом и держались за руки.
После войны мы   поженились. Она была первым моим помощником и критиком. Она посвятила себя нашим детям и моей работе. Мы прожили вместе 54 года. Я посвятил ей несколько стихотворений, написал книгу о нашей любви. Вот уже пять лет, как её нет рядом со мной. Но две дочери  и два сына, пять внуков, две  внучки, две правнучки и один правнук - это продолжение нашей любви.

Записал Юрий КИРИНИЦИЯНОВ фото Игоря ЛОГВИНА