«Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри».
А.И. Герцен

О Владимире Галактионовиче Короленко я впервые услышала от моей бабушки Елены Альбертовны Полыковской. Она родилась в Полтаве, где в последние годы жизни жил этот замечательный писатель. Его уважали лидеры всех политических течений в годы революции, в это время, и позже, во время гражданской войны, когда Полтава переходила из рук в руки, ходатайство Короленко спасло жизнь многим людям. Мой прадед Альберт Евгеньевич Полыковский, студент Харьковского политехнического института, был в личной охране Короленко, это было за несколько лет до рождения моей бабушки. Бабушка рассказывала, что хоронила Короленко вся Полтава, за его гробом шли даже с младенцами на руках. В Полтаве есть дом-музей В. Г. Короленко.
Короленко родился в Житомире 15(27).07.1853 года. Его дед по отцу Афанасий Яковлевич Короленко служил верой и правдой царю и начальству и был за это удостоен ордена. Дед находился на русской службе и был женат на польке. Род его происходил от миргородского казачьего полковника Ивана Короля. Дед об этом не забывал. Дома он ходил в национальной одежде и говорил только по-украински. Он был очень религиозен и детей называл в честь святых, в день которых они родились. Отца Володи назвал Галактионом, а дядю звали Никтополеоном.
Галактион Афанасьевич, исправник, женился в 37 лет. Его невесте Эвелине Скуревич, дочери польского арендатора, было всего тринадцать лет. Через несколько лет паралич сделал Галактиона Афанасьевича калекой. Но жили супруги в любви и согласии. В этой семье любили детей, их было пятеро, и имена, по традиции, давали им по святцам. Мальчики – Владимир, Юлиан, Илларион, девочки – Мария и Эвелина. Отец служил уездным судьей и был очень честным человеком, судил справедливо, взяток не брал, жертв закона жалел и нередко приходил домой, огорченный после судов.
Однажды в его судейской практике произошел случай, который высоко поднял авторитет судьи в глазах людей.
Шел процесс о наследстве между богатым графом и бедной вдовой его брата. Аристократ пустил в ход связи и деньги, даже пытался подкупить судью. Вдова же не имела денег даже для оплаты гербовых пошлин. Но, на удивление всем, дело выиграла именно она, став одной из богатейших помещиц Волынской губернии, – только благодаря объективности судьи. Она явилась домой к судье и хотела его отблагодарить, но вышла от него со слезами на глазах. На следующий день она опять явилась в дом к Короленко, выбрав время, когда судьи и пани сендзины (судейши) не было дома. Из коляски кучер перенес в дом гору материй и товаров, а маленькая Маша получила огромную роскошную куклу с голубыми закрывающимися глазами. Отец был разгневан, заставил все вернуть. И только куклу пришлось оставить, потому что девочка горько плакала.
– Через вас я стал-таки взяточником! – сердито укорил он домашних и заперся в кабинете.
Отец очень верил «в книгу и науку», потому что сам, служа с 16 лет, не сумел постичь ее, как ему мечталось. Он то покупал телескоп, то книги по астрономии, то итальянские словари, часто звал детей в свой кабинет и рассказывал им о мире.
Любили дети бывать на кухне, в обществе кучера Петра, старой няньки Гандзи и кухарки Будзиньской, которая знала много страшных историй.
Володя сам, по передвижной азбуке, выучился грамоте, сначала польской, а потом и русской. Первой прочитанной им книгой была «Фомка из Сандомира» польского писателя Яна Грегоровича, а потом уже на русском языке мальчик прочитал «Робинзона Крузо». Впечатление от первой книги осталось на всю жизнь. В ней рассказывалось о маленьком пастушонке Фоме: как упорно он стремился к знаниям и, получив их, возвратился в свою деревню, чтобы работать здесь учителем.
В 1866 году отец был переведен в той же должности в уездный город Ровно. Через два года отец умер, не дослужив до пенсии нескольких месяцев. Друзья семьи выхлопотали вдове крошечное пособие.
Володя начинал учиться в польском пансионе, затем в Житомирской гимназии, а оканчивал Ровенскую реальную гимназию. О годах учебы сохранились недобрые воспоминания: казенная рутина в преподавании, слежка надзирателей и инспекторов за учениками. Но в старших классах его кумиром стал учитель словесности Вениамин Васильевич Авдиев, который увлек его статьями Н. А. Добролюбова, прозой И. С. Тургенева, поэзией Н. А. Некрасова. «Я нашел тогда свою родину, и этой родиной стала прежде всего русская литература», – писал Короленко. Любил он и поэзию Т. Г. Шевченко.
В 1871 году Короленко окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в Петербургский технологический институт в надежде через год перейти в университет. Но нужда, хроническое голодание (за первый год студенческой жизни пришлось пообедать только пять раз) вынудили Короленко бросить учебу. С января 1873 года он на положении «интеллигентного пролетария» раскрашивает атласы, чертежи, занимается корректорской работой.
В 1874 году по совету земляков-ровенцев переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную (ныне Тимирязевскую) академию. Увлечен лекциями К. А. Тимирязева, сближается с передовыми студентами, участвует в сходках, в организации библиотеки запрещенных книг.
В 1876 году за подачу написанного им коллективного протеста студентов против действий администрации, в связи с арестом одного студента, Короленко исключен из академии на год, арестован и сослан в Вологодскую губернию. Эту ссылку заменили ему поднадзорным «жительством в Кронштадте», где он работал год чертежником. В восстановлении в Петровской академии ему было отказано, и в августе 1877 года он в третий раз становится студентом, на этот раз Петербургского горного института. Но проучился всего восемь месяцев, – от учебы отвлекала необходимость зарабатывать для семьи. Короленко захвачен народническими идеями, решает готовиться к собственному «хождению в народ» (в частности, учился сапожному ремеслу).
В марте 1879 году по доносу разоблаченного им агента тайной полиции Короленко арестовали. Последующие шесть лет, проведенные им в тюрьмах, на этапах, в ссылках стали его «хождением в народ». В августе 1881 года за отказ подписать особую присягу на «верность подданства» царю Александру III (которую правительство требовало от части политических ссыльных после убийства Александра II), Короленко сослали в Восточную Сибирь. Три года он прожил в слободе Амга, в 275 верстах от Якутска. Занимался крестьянским трудом, шил сапоги, изучал быт и людей сурового края. В этот период в печати появляются его произведения. Написанный в тюрьме рассказ «Чудная» был без ведома автора в 1893 году напечатан в Лондоне.
В 1885 году ему было разрешено поселиться в Нижнем Новгороде. Следующие 11 лет, проведенные в провинции, – годы расцвета его творчества, семейного счастья, активной общественной деятельности. В январе 1886 года Короленко женится на давней знакомой по московским студенческим сходкам Авдотье Семеновне Ивановской, в октябре рождается старшая дочь. Его рассказы и очерки регулярно печатают столичные журналы. Они составили книгу «Очерки и рассказы», которая вышла в 1886 году. В том же году Короленко работал над повестью «Слепой музыкант», которая при жизни его была переиздана 15 раз. Украина, Сибирь, Волга и Приволжский край – вот источники впечатлений писателя. В 1893 году выходит его вторая книга «Очерков и рассказов».
В 1893 году он едет в Америку на Всемирную выставку. Самым крупным из завершенных произведений Короленко стал рассказ, а по сути целый роман «Без языка» (1895). На Урал он едет за материалами для повести о Пугачеве «Набеглый царь» (осталась незавершенной). Ездил Короленко и на Дунай к казакам-некрасовцам, в Крым (очерки «У казаков», «В Крыму», «Наши на Дунае»).
С середины 80-х годов Короленко занял видное место в русской литературе. Он знакомится с Л. Н. Толстым, Г. И. Успенским и А. П. Чеховым, Н. Г. Чернышевским. С 1887 года началась его редакторская работа, – вначале он сотрудничает в журнале «Северный вестник», а с 1894 по 1918 год – в журнале «Русское богатство». В конце 80-х на суд Короленко принес свои первые произведения никому тогда не известный Алексей Пешков, в будущем Максим Горький.
Писателем-беллетристом Короленко считал себя «только наполовину», другой половиной его работы была публицистика, которая являлась результатом его многогранной общественной деятельности.
В 1891– 92 г.г., когда в средней России разразился голод, Короленко собирает пожертвования, работает в голодающих деревнях, открывает для крестьян 45 бесплатных столовых. Из его корреспонденций в московскую газету «Русские ведомости» составилась книга «В голодный год» (1893).
В 1895–96 г.г. Короленко спасает от каторги крестьян-удмуртов из села Старый Мултан (ныне Короленко), которых обвиняли в приношении человеческих жертв языческим богам. Убедившись в судебном подлоге и вопиющих нарушениях в ходе процесса, Короленко добивается нового разбора дела. Он пишет статьи в газеты и журналы (впоследствии объединенные в цикл под названием «Мултанское жертвоприношение»), привлекает к процессу внимание всей страны, выступает в суде в качестве защитника, снимая навет с целой народности.
Оправдательный приговор по Мултанскому делу совпал с получением известия о смерти дочери Короленко Ольги. В связи с переутомлением и нервным напряжением здоровье Короленко резко ухудшается.
В 1896 году с семьей Короленко переезжает на жительство в Петербург, много времени отдает редакторской работе в «Русском богатстве».
В 1900 году Российская Академия наук избирает Короленко почетным членом.
Острая бессонница, сутолока столичной жизни побудили его переселиться с сентября 1900 года в Полтаву. Здесь он завершает цикл сибирских рассказов, пишет рассказ «Не страшное». В 1903 году выходит третья книга «Очерков и рассказов». С осени 1905 года началась его работа над многотомной «Историей моего современника», которую он продолжал до конца дней.
В 1902 году царь отменил избрание М. Горького почетным академиком. В знак протеста и солидарности Короленко с Чеховым отказались от этих званий. Письмо Короленко в Академию было опубликовано 1 июня 1902 года в ленинской газете «Искра».
Как редактор «Русского богатства», Короленко неоднократно привлекался к суду за публикации материалов противоправительственного содержания, журнал закрывался и конфисковывался, в доме Короленко производились обыски. По почте он получал смертные приговоры от черносотенцев. Рабочие Полтавы поставили около квартиры Короленко вооруженную охрану. В годы реакции он выступает против «дикой оргии» смертных казней и карательных экспедиций.
В 1913 году опубликовано «Дело Бейлиса». Этот судебный процесс был похож на мултанское дело. Андрюшу Ющинского, 13-летнего мальчика из предместья Киева Лукьяновки, убили где-то неподалеку от кирпичного завода еврея Зайцева. Приказчику завода еврею Менделю Бейлису приписали убийство мальчика с ритуальной целью. Поднялась волна черносотенного улюлюканья, почти открытых призывов к погромам. Против нее объединилась в протесте русская интеллигенция. Несмотря на плохое здоровье Короленко решил стать защитником Бейлиса вне зала суда. Почти два года длилось следствие, и Короленко не терял времени даром. Благодаря его разоблачительным статьям, Бейлис был оправдан судом присяжных.
Короленко выступал и против травли международной реакцией французского писателя Эмиля Золя. В числе тех, чью жизнь защитил писатель от царской виселицы, был большевик Михаил Фрунзе.
Преодолевая прогрессирующую болезнь сердца, Короленко продолжает работу над «Историей моего современника», очерками «Земли! Земли!». Он организует сбор продовольствия для детей Москвы и Петрограда, основывает колонии для сирот и беспризорных, избирается почетным председателем Лиги спасения детей, Всероссийского комитета помощи голодающим.
25 февраля 1921 года Короленко умер от рецидива воспаления легких. Советскими властями Полтавы был объявлен общий траур, его память почтили на IX Всероссийском съезде Советов.
«Человек создан для счастья, как птица для полета», – провозглашал Короленко. «Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него», – с грустью писал он. Несмотря на все пережитое, он оставался оптимистом. «…все-таки впереди – огни!», – писал он в стихотворении в прозе «Огоньки».
…Все-таки впереди – огни!