Коллеги - педагогический журнал Казахстана
Учительские университеты
| Главная » Статьи » В помощь учителю » Русский язык и литература |
ОБ ОСНОВАНИЯХ ОРФОГРАФИЧЕСКОЙ НОРМЫ
| (НА МАТЕРИАЛЕ ИНОЯЗЫЧНЫХ НЕОЛОГИЗМОВ) В последнее время в связи с вхождением в язык большого количества новых иноязычных слов актуализировались вопросы их правописания. Едва ли не каждое новое слово на начальном этапе своего бытования в русском языке существует в нескольких письменных вариантах. Мы уже привыкли к тому, что попытка записи иноязычного слова по-русски вызывает продолжительное обсуждение и даже споры, и это – обычное явление. Из существующих вариантов написания должен быть выбран лучший, наиболее правильный, при этом высказываются различные мнения на этот счет. Чтобы минимизировать произвольную составляющую орфографической нормы, необходимо ответить на вопрос, каковы должны быть основания выбора нормативной орфограммы. В принципе орфографическая норма для новых слов может основываться на 1) правилах, 2) языковых аналогиях, 3) традиции употребления, 4) замеченных тенденциях развития системы письма. Рассмотрим последовательно эти возможные основания применительно к иноязычным неологизмам. Как известно, большинство правил правописания для заимствований применимо к некоторому ограниченному ряду слов, а по вопросу о написании других отсылает к орфографическому словарю. Таковы правила об употреблении удвоенных согласных или о слитном/дефисном написании этимологически сложных слов, состоящих из элементов, один из которых или оба отдельно в русском языке не употребляются. Данный подход является традиционным для русской орфографии, он характерен и для «Правил…» 1956 года, и для их новой редакции, изданной в виде «Полного академического справочника» в 2006 году, и для «Справочника по правописанию» Д.Э. Розенталя в его различных редакциях. Примеры: • по удвоенным согласным: ак(к)аунт 'счет', кал(л)анетика 'вид женской гимнастики', мес(с)едж 'сообщение', тол(л)инг 'форма сотрудничества компаний', фриц(ц)анте 'категория искристых вин', хеп(п)енинг 'импровизационное театрализованное представление', капуч(ч)ино 'кофе со сливками и сахаром', паз(з)л 'игра-головоломка, состоящая в выкладывании из отдельных фрагментов мозаичной картинки', топлес(с) 'обнаженный до пояса'; а также баннер, бебиситтер, граффити, киллер, киднеппинг, коррекс, легинсы, саммит, трафик и др. • по слитно-дефисным написаниям: фаст(-)фуд 'система быстрого питания', флеш(-)моб 'общественное движение по проведению публичных акций', джек(-)пот 'самый крупный выигрыш', секонд(-)хенд 'подержанные вещи', техно(-)поп 'течение в современной музыке', дресс(-)код 'требования к костюму, определяемые характером обстановки', бой(-)френд 'друг девушки, с которым она встречается', кане(-)корсо 'порода собак', бассет(-)хаунд 'порода собак', поп-корн 'воздушная кукуруза', экзит(-)пол 'опрос на выходе из избирательного участка во время выборов', а также диджей, виндсерфинг, метросексуал, лайтпостер, плейбой, бодибилдинг, боди-арт, гран-при, блокбастер, концепт-кар, от-кутюр, прайм-тайм и др. Для всех этих (и многих других подобных) слов определенного правила правописания нет, даются лишь примеры одиночных/удвоенных или слитных/дефисных орфограмм. В правилах употребления буквы «э» после твердого согласного приводится перечень так называемых «основных» слов с буквой «э», а написание остальных слов регулируется опять-таки словарно. При этом для пользователя при встрече с новым для него и не упомянутым в правилах словом остается непонятным, является ли оно «неосновным» или же пишется с буквой «е» (напр., бре/энд 'торговая марка', бе/эдж 'идентификационная карточка сотрудника', ле/эйбл 'этикетка', пе/этчворк 'лоскутное шитье', хе/эппи-энд 'счастливый конец', бэ/ек-вокал 'вокальное сопровождение солиста' и др.), а также брейк, имейл, спрей, снек, тинейджер, тренд, хендаут и др. Ясно, что во всех этих случаях норма правописания для новых слов основываться на правилах орфографии не может. На чем основаны словарные рекомендации? Чаще всего – на языковых аналогиях либо традиции употребления. Однако с аналогиями для написаний дело обстоит опять же непросто. Нередко вопрос о том, что именно считать аналогией для той или иной орфограммы, не имеет однозначного решения. Например, образцом для слова бизнесвумен, написание которого в узусе колеблется в слитном и дефисном вариантах, можно считать как слово бизнесмен, пишущееся слитно, так и слово бизнес-леди, пишущееся через дефис; первое из них ближе к анализируемому слову по степени членимости, а второе – по значению. Слова нонконформизм и нон-фикшн 'литература нехудожественных жанров', несмотря на структурное сходство, в узусе пишутся по-разному. При этом вопреки степеням членимости слово нонконформизм пишется слитно, а нон-фикшн – через дефис. Это можно объяснить этимологически (англ. nonconformism и non-fiction), но следует иметь в виду, что сила этимологического критерия обычно слабеет по мере освоения слова в русском языке. Критерий аналогии в написании слов с первой частью нон-… здесь не действует. Ср. также слово нон-стоп, структурно аналогичное, но относящееся к другой части речи, в написании которого преобладает дефис. У слов бизнес, адрес, стресс, компромисс совпадают и удваиваемые в этимоне согласные («с»), и позиция для удвоения – конец слова, а написания различаются. При этом если слово адрес относится к старым, полностью освоенным заимствованиям, и этим можно объяснить утрату удвоения конечного «с», то слово бизнес, также пишущееся без удвоения, появилось в языке сравнительно недавно (во всяком случае, позднее, чем компромисс); а вот остальные два слова удвоения сохранили. Графические аналогии здесь противоречат друг другу. При появлении новых слов с удвоением конечного «с» (например, фитнес, топлес) пишущему трудно решить, какую аналогию здесь следует применить. Слова бладхаунд и бассет-хаунд (породы собак) структурно и семантически аналогичны, но у второго слова первая часть (бассет) употребляется в русском языке как самостоятельное слово. Вероятно, поэтому в узусе у первого из них преобладает слитное написание, а у второго – дефисное. Однако различное написание этих слов, рекомендуемое орфографическим словарем, часто вызывает вопрос по причине структурной и семантической аналогичности этих слов. И здесь проблема применения орфографической аналогии не решена. Таким образом, аналогии, как и правила, часто не дают ответа на вопрос о выборе правильного написания. О традиции употребления во всех этих случаях речь идти не может, так как узуальная вариативность показывает, что она не сформировалась. При этом варианты порой весьма многочисленны (слова с одной орфографической проблемой имеют 2 варианта написания, с двумя – 4, с тремя – 8 и т.д.). Что касается тенденций, действующих в орфографии (и, в частности, в области написания иноязычных заимствований), то о них на сегодняшний день мы знаем, к сожалению, мало. Замеченная тенденция к упрощению удвоенных согласных по мере освоения слова ограничивается, так сказать, «контртенденцией» к удвоению даже в случаях отсутствия этимологических оснований для этого (примеры частотных гиперкорректных написаний: импрессарио, паллета, продюссер, стриммер, тиффози). У новых слов в узусе преобладает удвоение согласных (из обследованных мной 59 слов у 48 преобладает удвоенная согласная, у 11 – одиночная). Что касается этимологически сложных слов, то дефисное написание у них при наличии в слове самостоятельно употребляющейся части в принципе преобладает, но не всегда, ср. кавер-версия, премиум-класс, блиц-интервью, киндер-сюрприз, реалити-шоу, фан-клуб, фейс-контроль, транс-музыка; но: нонконформизм, бардрок, блокпост. В итоге приходится констатировать, что действие всех возможных оснований для написания слова имеет фактические ограничения. Что предпринять в такой ситуации составителю словаря, который стремится как можно полнее представить в нем иноязычную неологию и при этом соблюсти требования нормативности? Какие орфограммы рекомендовать пишущему при отсутствии твердых оснований для выбора? Как определить норму? Лексикографическая практика последних лет обозначила два пути решения этого вопроса: 1) определить норму по одному из возможных оснований написания слова, выбранному произвольно; 2) не определять норму, т.е. привести в словаре все встреченные в узусе варианты. Примеры и того, и другого решения реализованы в выпускаемых словарях. В первом случае выбор во многих случаях неизбежно будет спорным, так как одно основание написания зачастую ничем не лучше другого и оба в равной степени имеют право на существование. (Этим, кстати сказать, вызваны возникающие порой споры о правописании, участники которых убеждены в законности своих оснований, но при этом упускают из виду возможность посмотреть на проблему с другой стороны). В этом случае вряд ли выбранный вариант можно считать нормой, так как он не обладает устойчивостью и общепринятостью, а это статусные свойства нормы. Возникает парадокс: нормы нет, а кодификация написания есть. Во втором случае вообще трудно говорить о какой бы то ни было нормативности, поскольку на практике можно встретить написания, не удовлетворяющие простому требованию точной передачи иноязычного слова при заимствованиии, т.е. наряду с графически обоснованными можно встретить написания попросту ошибочные. Примеры: колонетика (при английском этимоне callanetics), масс медиа, дистрибьютэр, видеостриптиз-клуб (от видео… + стриптиз-клуб) и др. Однако положительной стороной такого способа словарной фиксации можно считать свободу от субъективности кодификатора. Традиционно в русской лексикографии орфографические словари тяготеют к императивному подходу в кодификации, словари серии «Новое в русской лексике», а также словари, фиксирующие языковые изменения, и некоторые словари иностранных слов – к плюрализму в написаниях. Два слова о роли узуса при принятии нормативных решений. В спорных случаях правописания возможна опора на узус, т. е. выбор преобладающей в практике письма орфограммы. Узус в данном случае выступает в качестве арбитра в споре между различными мотивациями написания слова. Такой подход имеет свои резоны. Вместе с тем проведенные исследования письменной практики с помощью данных Интернета показали, что узуальные предпочтения могут меняться, что особенно заметно в области слитно-дефисных написаний. Кроме того, количество вариантов может быть примерно равным, преимущество одного из них – несущественным. Поэтому опора на узус также не вполне надежна. (Примеры по данным проведенного исследования: капучино 136 000, капуччино 131 000; сканер 11 млн., сканнер 10 млн.). Из всего сказанного можно, на мой взгляд, вывести следующее: при попытках нормирования написаний иноязычных неологизмов часто бывает не вполне корректна сама постановка вопроса. Вопрос не в том, как правильно писать данное слово, а в том, следует ли выбирать каноническое написание, если для этого нет достаточных оснований. Иначе говоря, надо ли выбирать, если выбор не может быть достаточно убедительным? М.б, следует отделить новые слова, для которых возможен выбор правильного написания, от слов, для которых это сделать нельзя, и для последних допустить существование орфографических вариантов в течение адаптационного периода? Или, напротив, все же узаконить определенную условность при выборе единственного написания и таким образом усилить субъективный фактор в орфографии в ущерб объективному? Но при этом следует иметь в виду, что в этом случае мы будем иметь дело не с единственно правильным написанием, а с написанием в определенной степени условным. И.В. Нечаева, научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова | |
| Просмотров: 1865 | |
Вторник, 2024-11-19, 5:19 AM
Приветствую Вас Гость
Приветствую Вас Гость
Форма входа |
|---|
Социальные закладк |
|---|
Поиск |
|---|
Друзья сайта |
|---|
Теги |
|---|
Статистика |
|---|