Роза ветров

Шёл третий год Гражданской войны между Севером и Югом, самой кровопролитной войны не только в истории США, но и в истории XIX века: потери обеих сторон составили 618 тысяч человек. Чтобы понять, что означает эта цифра для Америки, достаточно сказать, что она всего лишь на четыре с половиной тысячи меньше, чем потери США в обеих мировых войнах, Корее, Вьетнаме, Афганистане и Ираке вместе взятых.
Неожиданное появление русского военного судна у американских берегов произвело настоящий фурор. Ведь данный визит был яркой демонстрацией поддержки правительства Соединённых Штатов, фактически находившегося в международной изоляции. Англия и Франция – могущественные военные державы – были на стороне конфедератов, боровшихся за разделение США, и уже готовились реально вмешаться в конфликт. Единственной европейской державой, выступившей тогда за объединение Севера и Юга, была именно Россия. «Нам не нужны Северные и Южные штаты – нас устроят только Соединённые Штаты Америки!» – заверил президента Линкольна в ответ на конфиденциальную просьбу о помощи канцлер Российской империи князь A.M. Горчаков.
Но сама Россия тоже была в нелёгком положении. «Ослябя» прибыл в Нью-Йорк в дни, когда над собственной страной, ещё не оправившейся от поражения в Крымской кампании, нависла угроза новой войны с коалицией европейских держав, требовавших предоставить независимость восставшей Польше. Соединённые Штаты Америки, в свою очередь, не поддержали европейскую коалицию. Посланник США в Петербурге Симон Камерон заявил: «Миру и материальному благополучию народов наилучшим образом будут соответствовать сохранение сильной и процветающей России в Старом Свете и сохранение системы, созданной в США, в Новом Свете». Вот так и получилось, что Россия и США впервые выступили союзниками, чем, вполне вероятно, предотвратили военный конфликт мирового масштаба.
К наделавшему шума русскому фрегату «Ослябя» городские власти проявили особое внимание и вознамерились придать визиту русских официальный статус. Капитану, Ивану Ивановичу Бутакову, намекнули, что на борт скоро пожалуют важные гости. И действительно, 17 сентября корабль посетили первая леди (президент был нездоров) и генерал Джон Дикс. В капитанской каюте миссис Линкольн подняла бокал за здоровье императора России, а русский капитан – за президента США, ритуал, который в течение последующих недель и месяцев повторялся тысячекратно.
В конце сентября к «Ослябе» присоединились флагман эскадры «Александр Невский», фрегат «Пересвет», корветы «Витязь» и «Варяг». А вслед за ними – паровой клипер «Алмаз», на борту которого находился гардемарин, лишь недавно окончивший Морской кадетский корпус, Николай Андреевич Римский-Корсаков, будущий великий русский композитор. Командовал эскадрой контр-адмирал Степан Степанович Лесовский. Планы по достойному приёму визитёров американцы были вынуждены существенно расширить. И пошли вереницей балы да парады.
В отличие от Нью-Йорка на другом конце страны, в Сан-Франциско, русские суда в диковинку не были. Ещё в начале века, когда Калифорния принадлежала испанцам, сюда приходили торговые корабли из Аляски (Русской Америки), а первым был фрегат с романтическим названием «Юнона». Легенда о любви местной красавицы Кончиты и камергера двора его величества Александра I Николая Резанова, прибывшего на «Юноне», калифорнийцам была хорошо знакома. Поэтому жители Сан-Франциско не особенно удивились, обнаружив 26 сентября, что из России вновь пожаловали гости. Однако первый военный корвет «Новик» Тихоокеанской эскадры в сильном тумане врезался в волнорезы и сел на мель. «Новик» затонул, а 160 человек команды спасло судно береговой охраны. К 7 ноября уже вся эскадра (корветы «Богатырь» – флагман, «Калевала» и «Рында», клиперы «Абрек» и «Гайдамак») была в заливе.
Командующего эскадрой сорокалетнего контр-адмирала Андрея Александровича Попова, как и Резанова, в Сан-Франциско знали, поскольку ему и раньше (в 1859 и 1862 годах) случалось приводить сюда корабли. Здесь он завёл множество друзей среди американцев и знал местную обстановку достаточно хорошо, чтобы понимать: в случае нападения конфедератов и залив, и город будут беззащитны, военного флота на Тихом океане у северян практически не было. Попову начальство предписало придерживаться нейтралитета, но в случае нападения на город разрешалось применить оружие.
Поход готовился в глубочайшей тайне. Особенно это относилось к балтийской эскадре Лесовского, которой предстояло пройти через моря северной Европы, в том числе обогнуть Британские острова с севера, максимально избегая встреч с английскими кораблями. Даже командиры судов не знали о конечной цели, секретные пакеты с предписаниями должны были быть вскрыты лишь через несколько суток после отплытия. На флагманском корабле в момент выхода в море даже не был поднят адмиральский флаг. Перед флотом были поставлены две задачи: провести военную демонстрацию в поддержку правительства президента Линкольна и в случае возникновения военного конфликта с Англией и Францией избежать «блокирования» российских военно-морских сил в отечественных портах. При известии о военных действиях между западными державами и Россией предписывалось направить эскадры «на уязвимые места неприятельских владений, а также для нанесения противникам вреда на торговых путях сообщения».
Так вот и получилось, что 144 года назад небольшой отряд военно-морских сил императорской России – 3 тысячи человек, 12 военных кораблей и 260 орудий прибыл на помощь США. Но оружие не понадобилось. Обе эскадры, пребывая в состоянии «вооружённого нейтралитета», провели в американских водах девять долгих месяцев, активно участвовали в светской жизни американцев и одним только своим присутствием заставили Англию и Францию отказаться от силового вмешательства в дела суверенного государства. Когда же миновала и угроза войны с Англией и Францией из-за «польского вопроса», эскадры вернулись в Россию. В результате Американская экспедиция стала классическим примером влияния морской силы на мирное решение международных вопросов.

Средь шумного бала

Газеты северян известие о прибытии русских встретили восторженно, дотошно обсудили все причины визита (в том числе и самые «секретные») и призвали соотечественников оказать гостям самый радушный приём. Гидеон Уиллес, военно-морской министр США, утверждал: «...присутствие в наших водах эскадры, принадлежащей флоту его величества, может быть источником только радости и счастья для наших соотечественников»
Муниципалитет Нью-Йорка призывы газет поддержал делом и принял официальную резолюцию о празднествах в честь неожиданных визитёров. Чествование гостей началось с того, что 1 октября американское таможенное судно торжествующе проплыло вокруг британской и французской эскадр и направилось к «Александру Невскому». Военный оркестр, выстроившийся на палубе, грянул «Боже, царя храни». К полному изумлению американцев с «Невского», где на мачтах и реях висели матросы в белых бескозырках, ответили песней «Янки-Дудл», очевидно полагая, что именно эта песенка-дразнилка и есть американский национальный гимн. А потом были орудийный салют русских кораблей и парад, в котором приняли участие 14 полков американской национальной гвардии, 11 военных оркестров, 1000 городских полицейских и кортеж открытых экипажей – всего 15 тысяч человек.
Тротуары были полны народа, здания украшены русскими и американскими флагами, а роскошный белый фасад магазина «У Тиффани» на Бродвее крест-накрест перетянули голубыми полосами, символизирующими Андреевский стяг. Над входом в Сити-холл рядом со звёздно-полосатым флагом развевался жёлтый штандарт дома Романовых с двуглавым орлом. Один из русских офицеров, глядя на марширующих, восхитился: «Иметь такую армию в городе, в то время когда страна воюет!..»
В последующие дни фейерверки перетекли в торжественные ужины и приёмы, даваемые городскими богачами, был дан и бал в Астор-Хаусе. Председательствовал на балу Теодор Рузвельт – отец будущего президента. «Андреевский крест сплетает свои складки со звёздами и полосами», – гласили заголовки американских газет. Правда, нашлись и такие, которые обозвали этот приём «климактерическим фейерверком».
Сан-Франциско, ни в чём не желая отстать от Нью-Йорка, тоже запланировал свой «Русский бал». Местом для него был выбран «Юнион-Холл», построенный на месте бывшего каретного сарая. А 23 октября случилось событие, которое дало горожанам ещё один повод, чтобы отметить визит Тихоокеанской эскадры. В городе случился пожар, разрушивший большую часть одного из городских кварталов. В помощь городским пожарным контр-адмирал Попов направил 200 матросов. С пожаром сообща справились, русские, спасая пострадавших, проявили чудеса самоотверженности, но некоторые из матросов были ранены. И тогда признательные горожане организовали сбор средств, чтобы отлить в подарок раненым морякам золотые медали.
Успех «Русского бала» в Сан-Франциско был невероятный. Присутствовало две с половиной тысячи гостей, газета «Альта Калифорния» два дня подряд печатала детальный отчёт о событии и констатировала: «Невзирая на различия в языках, вероисповедании и политических предпочтениях, мы должны отметить, что прежде всего Россия для нас – большой друг».
Пятьдесят лет спустя, при царе Николае II, внуке Александра II, американскому историку Франку Голдеру был разрешён доступ в русские архивы времён американской гражданской войны. Профессор опубликовал свои изыскания в 1915 году. «Стратегические предположения, высказанные изданиями северян в 1863 году, оказались правильными, – писал он, – русскому флоту действительно было приказано отправиться в дружественные порты Нью-Йорка и Сан-Франциско, чтобы в случае войны с Англией и Францией из-за русской Польши избежать блокирования на своих собственных базах». «Русский царь, – продолжал профессор Голдер, – полагал, что если бы была объявлена война, это могло бы стать одним из самых больших практических успехов русского флота, продемонстрировало бы западному альянсу силу русских и таким образом могло предотвратить войну. (...) Так что миссия была направлена исключительно на решение русских военных планов, а не на поддержку США. Тем не менее была очень интересная модификация этой миссии; адмирал Попов... был готов использовать свою эскадру, чтобы защитить Сан-Франциско, если вражеские крейсеры войдут в залив с целью набега».
Но сомнений у американского историка не было: этот визит оказал огромную моральную поддержку армии Севера.

Любовь прошла, завяли помидоры

16 апреля 1866 года, через два дня после первой годовщины убийства Авраама Линкольна, русский революционер Дмитрий Каракозов совершил покушение на Александра II. Президент Эндрю Джонсон, узнав, что император не пострадал, поздравил его со счастливым избавлением. Конгресс США принял специальную резолюцию, в которой поздравлял народ России с тем, что их император избежал смертельной опасности.
Атмосфера военных лет всё ещё была свежа в 1871 году, когда поэт Оливер Вендел Холмс приветствовал в Бостоне великого князя Алексея, четвёртого сына русского императора. «Боже, храни Империю, которая так любит Америку. Силы – его народу! Долгие лета – царю!» – этими словами он завершил свою оду. Юному Алексею необыкновенно понравилось в США. Его чествовали везде, президент и миссис Грант принимали его в Белом доме, а пиком путешествия была буйволиная охота с генералом Кастором.
А 14 марта 1881 года, спустя несколько дней после празднования двадцатилетия отмены крепостного права в России (отменил его, как известно, именно Александр II) и шестнадцать лет спустя после гибели Линкольна, освободившего рабов американских, русский царь был-таки убит. Его сын, Александр III, частично в ответ на убийство отца установил в России режим сильного автократичного правления и политических репрессий. Сердечный союз России и США пришёл в расстройство, от которого так до сих пор и не оправился. А ведь какое начало было замечательное!

Ирина ТОСУНЯН, соб. корр. «ЛГ», САН-ФРАНЦИСКО